PDF Печать

А_ressa УТРО ТУМАННОЕ

 

Приходько

Пышное придворное пиршество уже перевалило за свою середину, когда я, давно уже поев и попив, вынуждена была оторваться от вышивания. Уж очень бурно и громко, даже на фоне общего шума, развивал свои мысли Ролло:

— Дорогая! Я чувствую, что найду за пределами страны свою корону и свое великое будущее! Я просто задыхаюсь в нашем благополучном мире! И почему я должен сидеть тихо  и просто ждать смерти отца, чтобы занять трон? Я люблю Эрика и я не подлец! А сколько там, за границами страны, зла и боли? Я знаю, что могу все изменить!

Странно… Что его подвигло делиться заветными планами с обыкновенной придворной красоткой? Я всегда надеялась, что Ролло неподвластен простым девичьим чарам… Выпил лишнего?

Та не оставалась внакладе:

— Конечно, мой принц! Я всегда знала, что великое будущее ждет тебя!

— О, Лина! Как ты хорошо меня понимаешь!

— А как же? В моем роду всегда приветствовали стремление к неодолимым высотам, неизведанным местностям и бурным странствованиям. В нас живет романтическая и мятущаяся душа!

«И, наверное, по этой самой причине весь ваш род прозябает в презренной бедности», — усмехнувшись про себя, подумала я. А та продолжала, чуть снизив тон и косясь на меня:

— Поверь, я не из тех женщин, что способны убивать время за вышивкой… Я помогу тебе словом и делом!

Вот нахалка!  Но что же Ролло?!  А Ролло промолчал… Сердце у меня заныло. Я-то всегда думала, что этот мальчик любит меня… Привыкла так думать…

Пылкий диалог продолжался. Ролло ласково держал Лину за руку, а она бурным полушепотом объясняла ему, что она приготовит ему в дорогу, когда приведет к воротам лошадь. Как проводит его в дальний путь.

— Лина, а… если сегодня придет туман?

— И что? Он мне не страшен!!! И потом — почему он придет именно сегодня?

 

… Я-то действительно тумана не боюсь. Во-первых, я уже давно вышла из цветущей поры. Во-вторых, всегда отличалась отменным здоровьем. Точно знаю: туман пугает и мучит только молодых и слабых. Такова она,  придворная молодежь: рождается уже некрепкой, а потом вконец истощает себя в удовольствиях. Ролло — счастливое исключение. Он вырос при мне, я воспитала его крепким телом и духом… Право, настолько ли уж крепким?! Хотя… тумана он не боится. Нечего его бояться. Недаром на моей вышивке в самом начале — изящные дымчатые завитки и туманные щупальца.

… А туман сегодня придет. Это я точно знаю — по слабому приятному шуму в ушах. Так шумит изящная витая раковина с Жемчужного моря. И я, как всегда, открою окно, потушу свечу и лягу в постель. Волокнистые щупальца тумана медленно вползут в комнату. Одно щупальце зависнет около зеркала. Поиграет с отражением. Другое — начнет медленно перелистывать книгу, которую я специально оставлю на столе. Третье — обернется вокруг маятника часов и остановит его… Будет очень тихо. Мягкая нежная тишина и шум моря. Я отдохну… Прохладный влажный завиток ляжет мне на лоб. И я расскажу туману все новости и события за прошедшие два месяца — простые и сложные, то, что радует меня и заботит. Все-все. Он это любит…

 

… Ролло — сын моей двоюродной сестры, покойной супруги короля Эрика. Вон он, Эрик  — великий монарх великой страны — восседает во главе пиршества, рядом с добрыми друзьями и прекрасными дамами. Как всегда: веселый, уверенный в себе, милостивый и дружелюбный без панибратства. Сын похож на отца — и внешне, и душой, и сердцем. А вот умом… Чуть только выйдя из детства, Ролло уже озадачивал царственного родителя заковыристыми вопросами и длинными цитатами из ученых трудов. Читать и познавать мальчик всегда любил. Но, обладая врожденным тактом, очень скоро понял, что частенько ставит отца в тупик. И после этого с каждым вопросом без ответа прибегал ко мне — ведь именно я стала с тех пор  его лучшим другом.

Многому научил меня покойный отец. Кое-что я прочитала сама. И все, что знала: о стеклянных пауках, о поющих раковинах, в которых прячутся души погибших в кораблекрушении, о том, как понять, о чем человек думает, не расспрашивая его, — объясняла своему благодарному слушателю. Был он сам не свой до новых знаний. Только очень уж разбрасывался. Честно хотел стать врачевателем, уже многое постиг, но отвратило естество — немощь и тлен больного человеческого тела. Готовился к научной стезе — и часто убегал в поля — кататься верхом, упражняться на мечах.

Признаться, и я не отставала от принца. Наскучив чтением и беседами с видными учеными, мы носились с ним по полям и лесам, занимались фехтованием, плавали в озере… И ночами гуляли в тумане. Он нас не пугал, в отличие от других придворных. Замок на ночь закрывался наглухо, жизнь в нем, казалось, вымирала.

Но… почти в каждое пришествие тумана слышался где-нибудь во дворе юношеский вопль ужаса или женский визг. А туманным утром мы с Ролло частенько натыкались на лежащее тело: то незадачливый кавалер под молочно-белым прикрытием пытался проскользнуть к даме, то дворовая девчонка хотела улизнуть к своему дружку, то два юнца, разгоряченные вином, решили выяснить отношения на мечах. Туман настигал их, запутывал в своих сетях… И приводил в исступление страха, которое кончалось глубоким обмороком. Правда, без последствий. Никто, придя в себя, ничего не помнил. Только ходил потом весь день слабый и вялый, как умирающий лебедь…

 

… Я посмотрела на своих визави — все еще беседуют:

— Принц, я буду вечно тебя ждать! — клянется Лина…

Ну да, ну да…  Ее сложный головной убор — по самой последней моде — из причудливо свернутых в жгуты  атласных лент. И я четко вижу, как среди этих сложно переплетенных узоров прячутся нехитрые мысли. Бедная девочка. И года не пройдет после отъезда Ролло, как ты вступишь в брак с молодым военачальником. Ну как же: такой бравый, такой красавец… И нарядов — сколько захочешь… Но сейчас она сама себе верит:

— Никогда не забуду тебя!!!

 

… И я никогда не забуду тебя, мой принц. Что поделать, — все к этому вело и в свое время все свершилось. Он стал мужчиной, я вспомнила, что я — женщина. Так возникла наша связь. Какое пошлое слово! Хотя… нас многое связывало. Но уж постель — в последнюю очередь. Мы как начали наши интимные отношения, так и прекратили. Ролло, умница, сердцем угадал, что еженощные упражнения отвлекают меня и его от самого главного — нашей дружбы. И со свойственным ему одному тактом, нежно (не подберу другого слова) отошел от меня…

… Господи, и в какую дыру провалился сейчас этот его такт?.. Сидит бок о бок с этой девицей, болтает как сорока, даже не замечает, как мне тошно. И уйти нельзя. До конца пира еще часа два. Если бы не вышивание, впору умереть. Тем более, что на вышивке уже появился величественный всадник, мирным победителем и просветителем вступающий на родную землю…

 

… Я помню, как туман в первый раз совершил настоящее убийство. И как я впервые (и до сих пор пока единожды)  беседовала с ним. Это произошло в ту страшную ночь, когда военачальник Горан поднял мятеж. Все уже давно спали… Как он вошел с кучей вооруженных зверей за ограду замка? И как он осмелился затеять недоброе дело в нашем краю, где в последние двадцать лет царила тишь и благодать?

Я проснулась от криков и лязга железа. Сорвавшись с постели — в ночной рубашке, с распущенными волосами, я схватила короткий меч — надежное, испытанное оружие. Распахнула дверь…

… Со спины — из открытого окошка — меня накрыла молочно-белая упругая волна. Спеленала, уложила на пол. Невозможно пошевелиться. Наступила мертвая тишина… Сами закрылись глаза… Зачем сопротивляться неизбежному?..

… Когда я пришла в себя, уже расцветало утро. В открытые окна рвалось торжествующее щебетание птиц. С трудом встав, я вышла в коридор. Царедворцы, такие же вялые и растерянные, выходили... озирались… Вставали. Все кроме Горана и его свиты. Они лежали, не шевелясь, в коридоре и на ступеньках лестницы, безгласные, как плиты пола. Туман выпил из них жизнь.

Потом выяснилось, что кроме мятежников погибли и несколько защитников. Их не убивали псы Горана. Молодые парни из охраны, вступившие с ними в неравный бой, умерли от тех же липких, всепроникающих, белесых щупалец. На их теле не обнаружили никаких ран.

 

 

… Мы с Ролло тогда мягко, без взаимной боли прекратили наши любовные отношения, но принц озадачил всех тем, что не нашел (да и не собирался искать) мне замену. По замку поползли шепоты:  «Эта ведьма испортила его! Присушила! Теперь он ни на кого смотреть не хочет!!!» Я посмеивалась — кому, как не мне, было знать, что принц успешно перенес свой бурный темперамент на ученые труды, изучение политики и ораторские упражнения. Таланта ему не занимать  — как и ума, и смелости… У него уже была великая цель и распыляться он не хотел. Никогда он не казался столь сосредоточенным и увлеченным…

Но тут слухами заразился сам король.

— Медея! Я прошу покорнейше меня извинить, ты знаешь, как я к тебе отношусь… Но придворные говорят ужасные вещи…

Я, признаться, сначала вспылила:

— Эрик! Хоть ты-то не будь идиотом! Ты тоже меня знаешь: я хорошо понимаю людские мысли, но властвовать над ними, а, тем паче над чувствами, не могу! И вообще: Ролло сейчас не до девчонок! Он готовит себя к большой цели. Ему многое дано, он знает, что многое и спросится. Он занят! Неужели не понятно?

— Да чем он занят?!  Он должен быть занят лишь одним как мой сын и наследник: ждать моей смерти и быть готовым вступить на трон, чтоб удержать в руках все могущество наших земель!!!

Надо было срочно менять тактику:

— Мой король, не будь столь гневен! Неужели ты забыл себя молодого… Вспомни Клару!

Эрик запнулся, забыл выдохнуть, хотел рявкнуть, закашлялся…

— Клару... ах, да… Клару!

Расплылся в смущенной улыбке и по-доброму рассмеялся.

Клара была его воспитательницей и наставницей в детстве. Старше молодого короля почти на двадцать лет, она стала со временем для юного Эрика всем — другом, любовницей, советником. И когда, по благословению монарха, эта женщина величественно удалилась от двора, выйдя замуж за пожилого ученого, Эрик не один год отказывался от веселых подруг и законной женитьбы.

Насколько я знаю, сейчас Клара мирно живет в светлом, чистом, небогатом доме, занимается с  мужем и слугами садовыми делами. И счастлива до неприличия. Двое их приемных сыновей каждое новогоднее торжество появляются в замке.  Красавцы и умницы редкие. Говорят, уже невест себе присмотрели…

— Честно признаться, — король игриво толкнул меня в бок, — я даже рад, что наш мальчик не валяется по перинам придворных потаскушек… Они, конечно, хороши, но уж больно часто по врачам бегают… А уж ты, Медея… Кто-кто, а я парня понимаю: попробовав меда, помоев не захочешь!!!

И, явно довольный своей остротой, Эрик захохотал во все горло… Бедняга!

 

… На следующую ночь после неудавшегося мятежа, когда прекратились безумные мессы осатанелых священников во славу Тумана и закончились тщетные выпады юнцов, пытающихся вызвать Туман на противоборство, я вышла подышать свежим воздухом в наружную галерею.

Туман настиг меня… Обволок, запеленал. Я пыталась сопротивляться, рваться, кричать… Но что можно сделать в ватном коконе?

И тогда-то в глубине мозга родился голос:

«В тебе появилось что-то новое. Раньше этого не было».

«Ты напугал меня», — мысленно (и предельно честно) ответила я.

«Нет, это не страх. Кому, как не мне, знать, что такое страх… В тебе… как это объяснить — боль, непонимание… отчаяние… разочарование…»

«Зачем ты убил тех мальчиков? Они же хотели нас защитить…»

«Я не всегда могу рассчитать свою силу. А они… оказались слишком близко. Но… теперь я сыт… Прости…»

«Ты питаешься нашим страхом, нашей ненавистью и злобой? А теперь кормишься моим горем?»

«Да, конечно. Но не только. Ты задумывалась, почему в последние десятилетия  у вас прекратились войны? Почему вы все так справедливы и добры? Так счастливы? Я съедаю все самое дурное, самое грязное, что есть в человеке…»

«Ты — как сточная канава», — попыталась возмутиться я.

«Конечно, нет. Ты сама это знаешь. Недаром тебе открыты мысли людей. И мои мысли. Я сохраняю и приумножаю ваши знания, ваши светлые чувства. И ты не боишься меня, Медея… Ролло тоже не боится. Он умен, храбр и честен. Ему нужно идти вперед. Его ждут большие свершения…»

«Но почему ты облюбовал для кормежки наш замок?! Ступай за границы, — там до сих пор не прекращается братоубийственная война… Там по-прежнему — отчаяние, зло, боль и ненависть!»

… Словно бы легкий смешок:

«А где я, по-твоему, бываю в свое отсутствие?..»

Ласковая, вяжущая пелена отпустила. На прощание скользнула плотной, свежей океанской волной по моему лбу. И ушла…

 

… Вот и вышивка готова. На ней в самом начале — мягкие волны тумана и всадник, выезжающий на прямую, как стрела, дорогу. Затем — военные действия, политические баталии, ученые дебаты… открытые трибуны… народы, готовые добровольно принять правление достойного. И в конце — триумфальное возвращение домой. Не взять власть из слабеющих рук отца. А красиво, на равных, принести свою.

Празднество кончается, сейчас можно встать и незаметно исчезнуть, чтобы приготовить принца в  дорогу. А к утру придет туман. Лина, конечно, не высунется из замка, побоится. Куда ей. Я незаметно выведу из конюшен лучшего скакуна, наполню седельные сумки всем, что нужно в походе. Сверху будет лежать вышитое полотно. Ролло меня не увидит. Он развернет вышивку и все поймет. Потому что знает: гораздо легче рассуждать о  благородных поступках, чем их совершать.

Думаю, я не дождусь принца. Состарюсь и приду в дряхлость раньше. И тогда я попрошу, чтоб туман забрал меня. Мои силы, мысли и страсти.

… Я задумчиво вздохнула, перекусила последнюю нитку. Аккуратно свернула вышивку. Подняла глаза и — встретила взгляд Ролло. Он смотрел на меня и улыбался.

По-настоящему. Как раньше.

 

… Каждую ночь я открываю окно. И жду кто придет первым — принц  или туман…

… Я жду обоих…