Юрий ГЕЛЬМАН

ОДИНОЧЕСТВО

 

… Ну вот наконец-то пришло время поговорить… Когда-то каждое утро я просыпался с мыслью о тебе. Ты родился когда я был уже очень далеко, и каждый мой день приближал нашу будущую встречу… Я мечтал о ней, преодолевая колоссальные расстояния, однако не мог представить, какой она будет — наша первая встреча… Но сегодня… сегодня я знаю, что мы никогда не увидимся… Сегодня, пока я не сошел с ума от одиночества… В этой ситуации мне просто необходимо поговорить с тобой…

Раньше я придумывал слова и целые фразы, чтобы сказать их, глядя в твои пытливые глаза. Когда тебе исполнился месяц, мама сообщила мне, что они — серые. Как у нее… И я был счастлив!

Я ложился спать и представлял твое лицо. Не помню, снилось ли оно мне на протяжении того длительного сна, пока мой грузовик летел к этой страшной планете… Я лишь знаю, что когда проснулся, ты на Земле уже научился разговаривать. Но я не мог себе представить, каким ты стал? И сегодня я скажу тебе совсем другие слова… Если успею…

Потому что случилось то, что случилось… Мы преодолели шестнадцать световых лет и благополучно добрались до Глизе-832с. На этой экзопланете, которую человечество включило в свой Каталог тридцать лет назад, зарождалась белковая жизнь. Корабль дальней разведки посетил ее в две тысячи девяностом по земному летоисчислению. Они установили несколько десятков приборов наблюдения, взяли многочисленные образцы грунта и воды. А потом оказалось, что в породе планеты присутствует необычайно много минералов танталита. К тому времени давно иссякли все самые крупные земные шахты — и Мибра в Бразилии, и Ичунь в Китае, и Ловозеро в России. А тут, на Глизе, можно было добывать пентоксид тантала открытым способом! И уже через пять лет сюда доставили оборудование, способное работать автономно… И грузовики с Земли начали регулярно ходить на эту планету.

… Мой напарник Чон… Хороший добрый парень… Мы познакомились накануне вылета, а до этого работали в разных Корпорациях — я в Лунной, он — в Марсианской. Но Главное Управление приняло программу по ускоренному освоению Глизе и по увеличению добычи ценного минерала. Поэтому было построено несколько крупнотоннажных грузовиков и сформированы новые экипажи. Так мы с Чоном и познакомились. У каждого из нас был опыт дальних переходов, и новая работа не казалась чем-то особенным…

… Я оставался на орбите, а Чон сделал шесть рейсов на планету, заполняя челнок на руднике и доставляя породу на грузовик. Здесь он отдыхал, а я перегружал добычу в танки. Через несколько дней мы закончили работу, сделали пару витков вокруг планеты и отправились домой.

… Изменения в поведении напарника начали проявляться уже на следующий день… Я заметил, что он стал как-то странно смотреть на меня — то ли с каким-то внутренним страхом, то ли с извинением… Прежде чем ложиться в анабиоз на несколько месяцев, нам нужно было разогнать грузовик до необходимой скорости. На это могло уйти два-три дня… Но Чон…

— Что с тобой? — спросил я на следующее утро за завтраком, глядя в тревожные глаза напарника.

— Не знаю, что-то внутри… — ответил он. — Будто что-то увеличивается и разрастается во мне… Такого никогда…

Я тут же заставил Чона лечь в барокамеру и запустил процесс комплексной проверки. И она показала… Да, он что-то подхватил там, на Глизе… То, что не распознали наши анализаторы… Перед полетом мы, как и полагается, прошли вакцинацию по Всемирному Протоколу Освоения Галактики. Но то, с чем столкнулись здесь, было чем-то новым, неизвестным для землян… Те команды, которые ходили на эту планету до нас, кто открывал рудники и устанавливал там оборудование, ни с чем подобным не сталкивались… Скорее всего, экосистема Глизе сумела воспроизвести какой-то вирус для противодействия чужеродному вторжению, и мы с Чоном оказались его первыми жертвами…

… Анализ крови показал, что эритроциты с невероятной скоростью мутируют и меняют цвет. Я запросил совет у бортового врача, но на мониторе компьютера появилось лишь беспомощное многоточие…

— Держись от меня подальше! — сказал Чон. — Может быть, с тобой этого не случится…

С трудом передвигаясь, он ушел в свою каюту, лег на кровать и просто смотрел в потолок. С помощью камеры слежения я наблюдал за ним.

— Если можешь, опиши свое состояние, — попросил я по громкой связи. — Я внесу все данные в Протокол полета…

— Это просто безумие! — вместо ответа воскликнул Чон. — Мне всего лишь тридцать пять лет… В городе Омегум на Марсе меня ждет невеста… А на Земле — мама…

— Потерпи, Чон! — попросил я. — Еще сутки. Мы разгонимся и ляжем спать. А потом нам помогут… Вирусологи уже научились быстро синтезировать новые вакцины…

— Я не дотяну…

… Так прошел весь день. Чон по-прежнему лежал в своей каюте с закрытыми глазами, но я видел, что он еще жив. Правда, его лицо заметно потемнело…

Я следил за параметрами корабля, корректировал маршрут, делал записи в бортовой журнал и наблюдал за Чоном.

И вдруг вечером я увидел, как мой несчастный напарник зашевелился и пытается встать.

— Подожди! — сказал я. — Сейчас приду и помогу…

— Не нужно! — выдавил из себя он. — Я сам…

Чон соскользнул с кровати и, не в силах встать на ноги, на четвереньках пополз к двери каюты. Потом так же на четвереньках он двинулся по коридору.

Я бросился к нему, но Чон остановил меня.

— Нет! Нет, не приближайся! — крикнул он из последних сил, и этот крик отчаяния превратился в страшный хрип. — Только сделай, как я попрошу…

— Что ты задумал, Чон?

Я находился в десяти шагах от моего товарища и видел, какие страшные изменения произошли с его телом. Оно потемнело, и еще мне показалось, что утратило твердость, будто скелет стал мягким и податливым, как пластилин. Я наблюдал за ним со стороны, и ничем не мог помочь. Это чувство беспомощности — оно невероятно…

Затаив дыхание, я рассматривал его почерневшее лицо и руки, вглядывался в его сверкающие отчаянием глаза, в которых, как языки пламени, плясала одержимость. Совершая над собой невероятные усилия, Чон упорно двигался к шлюзовой камере, и в ту минуту я догадался, что́ он задумал…

— Ты выпустишь меня… — прохрипел он.

— Я не сделаю этого!

— Сделаешь! Ради себя… Ради жизни на Земле…

Я молчал. Я понимал, что он прав…

… А потом я позволил ему доползти до шлюзовой камеры и задраил внутренний люк. Я видел, как Чон распластался на полу и перестал двигаться…

— Прощай, друг… — сказал я, но не смог отправить его в бездну…

… А на следующее утро я увидел, как чернеют мои пальцы… и понял, что нужно поскорее рассказать обо всем тебе… Я рассказываю, не зная, услышишь ли ты когда-нибудь меня… Узнаешь ли когда-нибудь, каким был мой голос, и что со мной случилось… Вселенная — большая! И в ней достаточно места для открытий, для удивлений и радости. Но и для боли — тоже достаточно места. И для потерь…

Но я принял решение… Сейчас включу радиомаяк с сигналом тревоги и направлю корабль куда-нибудь подальше от Земли… Свою жизнь я посвятил Космосу, ему же посвящаю свою скорую смерть… И меня вовсе не страшит вечное одиночество… Просто нашей маленькой планете еще не время проходить через подобное испытание… Ни девяти миллиардам землян, разбросанных по галактике, ни тебе, мой сын…

… Спасибо, что выслушал меня… и прощай…

 

* * *

— Осторожно, Зэма! Здесь какая-то темная масса на полу. Постарайся не наступить.

— Вижу, Ридли. Похожа на смолу.

Три фигуры в легких скафандрах осторожно ступали в полутьме незнакомого корабля, подсвечивая свой путь фонариками.

— Как там дела, Сэм? — раздался в наушниках голос капитана.

— Сканер показывает наличие вируса CoRid-2019, — ответил андроид, идущий впереди. — Для нас опасности нет, командир.

— Приятно слышать. А что это за вирус? Какой-то особенный?

— Да нет, такой же, как тысячи других, гулявших по Земле два века назад. Нам он известен уже лет семьдесят.

— Выходит, для экипажа этого корабля вирус оказался смертельным?

— Похоже, что так, командир, — ответила Зэма.

— Будь осторожна! Пожалуйста…

 

* * *

Несколько часов назад поисковый корабль «Алиот» вплотную приблизился к большому грузовику, посылавшему сигналы опасности. Тот свободно парил в пространстве, не подавая признаков жизни.

— Что это, Сэм? — спросил командир экипажа.

— По классу — грузовик. Но очень старый. Обшивка заметно поцарапана, бортовой номер виден нечетко, — ответил андроид. — Похоже, эту железку хорошо потрепали дожди…

— Осталось выяснить, как она называется и куда направляется, — добавил второй пилот Ридли.

— Готовьте стыковочный рукав! — распорядился капитан «Алиота».

 

* * *

— Докладываю, командир, — сказал Сэм. — Это танкер «Ямщик-13», стартовал с Земли в две тысячи сто двадцатом на Глизе-832с. Сейчас все его танки заполнены танталитом оттуда. Экипаж состоял из двух человек… Один из них — Хан Чон Джи, второй — Юрий Светлов… После того, как этот грузовик не вернулся на Землю в расчетное время, полеты на Глизе были приостановлены…

— Выходит, они заблудились? Или что-то другое помешало вернуться? Как думаешь, Сэм?

— Андроид не думает, капитан, а только выполняет поставленные задачи.

— А если я поставлю тебе задачу — думать? И высказывать свое мнение… И принимать решение…

— Я уже стар, командир. Мне не справиться… Есть новые разработки…

— Знаю, слышал об этом. Но тебя на пенсию отправлять не собираюсь.

— Рад этому, командир!

— Что там еще?

— Зэма взяла образцы черной массы, которую мы там обнаружили в двух местах.

— Да, я видел: в шлюзовой камере и в рубке управления. Похоже, это всё, что осталось от экипажа…

— Разрешите, командир? — в каюту вошла Джу, программист-навигатор «Алиота». — Вам нужно это послушать. Я перебросила все файлы с их компьютера на наш, и вот какая есть запись…

«… Ну вот, наконец-то пришло время поговорить…»

 

* * *

«Алиот» медленно отходил от «Ямщика-13», освещенного прожекторами. Огромная конструкция постепенно уменьшалась, удаляясь, а вскоре и вовсе стала частью усыпанного звездами черного неба. На смотровой галерее с большим выпуклым окном стояли капитан корабля и врач экипажа.

— Что с тобой, Алекс? — спросила Зэма. — За тридцать лет полетов это не первая наша находка, но я никогда не видела тебя таким грустным… О чем ты думаешь?

Он положил руку женщине на плечо, слегка притянул к себе.

— Понимаешь, люди научились жить вдвое дольше за счет открытого генетиками кода. И у нас стало гораздо больше времени для того, чтобы вносить свой вклад в развитие цивилизации. Сегодня человечество существует и прогрессирует благодаря высокому профессионализму и холодному расчету. Технологии вытеснили из людей возможность совершать поступки… Я не хочу сказать, что это плохо… Но я не могу смириться с тем, что долг и самопожертвование превратились в отжившие понятия…

— И это всё? Мне кажется, тебя беспокоит что-то еще… — сказала она, заглядывая в его серые глаза.

— Мама говорила мне когда-то: «Прожитая жизнь — это ошибка, которую невозможно исправить». Она не верила, что я когда-нибудь его найду…

 

Май 2021