Сергей БУЛГАКОВ

 

ПУТЬ РАБОВ

 

Двое здоровых орков вытаскивали эльфов по одному из клетки, волокли к огромным железным воротам и швыряли прямо в большую грязную лужу. Пленники были босы и одеты в рваные лохмотья. Их некогда роскошные длинные волосы обрезали ещё вчера перед отправкой в лагерь. Орочьи стражники у ворот дико смеялись, глядя на барахтанья своих новых пленников, вылезавших из воды. Это был своеобразный обряд посвящения всех прибывавших в лагерь «Геронд». Над огороженной десятиметровой железной стеной территорией поднимались клубы чёрного дыма, оттуда слышались удары кузнечного молота, злобные крики и лай собак.

Эльф Ромул выплюнул изо рта мутную жижу и встал на ноги. Семеро его товарищей по несчастью уже построились в шеренгу. Командир конвойного отряда, уродливый одноглазый орк, пересчитал их, соблюдая формальную процедуру, сунул в руки кому-то из стражников шкуру со списком имён и пошёл обратно к повозке, запряженной парой боевых носорогов. Сегодня ему предстояло доставить ещё около двадцати эльфов по таким же лагерям. Вокруг толпилось несколько десятков вооруженных до зубов орков-солдат, поэтому пытаться бежать пленникам не имело смысла.

Первое, что увидел Ромул, когда ворота открылись, был огромный дуб. Его корявые голые ветви торчали в разные стороны, словно чудовищные лапы. Но само по себе дерево не казалось очень страшным. Гораздо ужаснее было то, что к стволу этого дуба был прибит эльф. Предплечья несчастного держались на железных скобах, плотно вбитых в древесину. Руки и ноги по локти и по колени у него отсутствовали. Видимо, их отрубили. Эльф чуть дёрнул седой лохматой головой, сдул спадавшую на лицо прядь волос, открыл глаза и посмотрел вниз, на вновь прибывших.

— Приветствую вас, братья! — раздался его хриплый голос.

Ромул и остальные пленники с ужасом смотрели на своего соплеменника.

— Кто ты? — спросили они в один голос.

— Раньше у меня было имя, — прохрипел калека и жутко расхохотался, — теперь я зову себя Обрубок. Да и ваши новые хозяева солидарны со мной. Им нравится такое прозвище.

Орки одобрительно заржали.

— Он теперь у нас работает привратником, — прошамкал один из конвоиров, — объясняет новичкам правила поведения и является примером того, что бывает за их нарушение.

Обрубок дождался, когда все умолкли и начал свою речь:

— В лагере «Геронд» восемнадцатичасовой рабочий день. Ведь эльфам почти не нужен сон. Мужчины заняты на добыче руды и производстве металла для доспехов. Женщины шьют одежду. Каждому пленному положена форма — серое рубище. Оно не спасёт вас ни от солнца, ни от холода. Кормят раз в день только безвкусной кашей, но вы вскоре её полюбите. За малейшие провинности — наказание плетью. Уже через неделю вы пожалеете о своём бессмертии. Орки нас редко убивают, они знают, что есть вещи похуже. Так что идите и мучайтесь! Раз вы такие ничтожества, что позволили взять себя в плен вместо того, чтобы достойно умереть и утащить побольше врагов с собой.

Обрубок умолк и закрыл глаза. Орки злобно зарычали и пинками погнали пленных к баракам, расположенным в дальнем конце лагеря. Слева от входа находились швейные цеха и оружейная мастерская, а справа — рудник и плавильня.

— Это же был великий маг Мантогрул, — прошептал на ухо Ромулу один из эльфов, которого звали Ангор. — Его схватили три года назад. Сколько же он там висит?

— Не болтать! — заорал конвоир и мощным ударом ногой в спину сшиб говорившего на землю.

Он хотел пнуть его ещё пару раз, но Ромул загородил товарища своим телом и встал перед орком.

— Не стоит. Я обещаю, что он не будет говорить без приказа, господин.

— Ах ты! — прошипел орк и уже занёс руку для удара, но понял, что эльф существенно выше него и шире в плечах. Да и взгляд пленника не сулил ничего хорошего.

Другие стражники как раз отошли в сторону, поэтому орк грязно выругался, велел Ромулу поднять товарища и продолжать путь. Он с некоторым удивлением разглядывал мощную фигуру вновь прибывшего эльфийского воина. Большинство эльфов были неразвиты физически, сутулы и слабы. Ромул выделялся среди них исполином. Он помог упавшему эльфу встать, и они побрели к баракам.

 

* * *

В первый же день Ромулу, как старшему в прибывшей группе, приказали явиться к начальнику лагеря перед заходом солнца.

Начальник Шах-Ри, низкорослый коренастый орк с толстой мордой, принял Ромула весьма радушно. Он сидел за широким деревянным столом и с наслаждением грыз огромную свиную ногу, запивая свою трапезу непонятной жидкостью с неприятным запахом.

— Присаживайся, эльфик, — вместо приветствия прорычал он, не переставая жевать.

Ромул сел напротив и застыл в напряжённом ожидании. Кто знает, что понадобилось этому самодуру?

— Ты был одним из крупных военачальников, — сказал Шах-Ри, — сражался смело и отчаянно. Мне так рассказывали.

— Раз я здесь, то сражался недостаточно хорошо, — покачал головой эльф.

— Будешь пить? — спросил орк и показал на огромную бутыль с коричневатой жидкостью.

— Нет, благодарю, — покачал головой Ромул.

— Не бойся, — улыбнулся Шах-Ри, — это напиток для настоящих воинов. Тебе не повредит. А то привыкли у себя в эльфятниках употреблять слабенькое винишко. И ещё распространять слухи о том, что эльфы почти не пьянеют. Разумеется, кто же окосеет от виноградного сока?

После этих слов орк налил напиток в большую глиняную кружку и пододвинул к Ромулу.

— Пей, дружище! Ты же мужик. Или ты из этих, новомодных эльфов, которые не признают полов и ведут себя как не пойми кто?

Эльф сделал два глотка и закашлялся. Мерзкий напиток был очень горьким и обжигал горло. Но Ромул пересилил себя и допил кружку до дна. Орк одобрительно хмыкнул. Он любил беседовать с пленными, а, впрочем, испытывал удовольствие и от их избиения и пыток. В лагере царила такая скука, что приходилось развлекаться любыми средствами.

— Вот были же великие эльфы древности, — покачал головой Шах-Ри, — они умели и воевать, и создавать произведения искусства, и постоянно исследовали новые земли.

— Да, — кивнул Ромул, — история нашей расы уходит корнями в далёкие века. Она помнит множество славных деяний и открытий.

— Так объясни мне, — вкрадчиво произнёс орк, — как такая мощная раса превратилась в сборище изнеженных слабых и тупых ублюдков?!

— Я бы так не сказал… — начал эльф, но собеседник прервал его слова.

— А я вот это утверждаю! Помолчи, я объясню, кем вы стали.

Орк встал и начал прохаживаться по комнате, кружа вокруг стола.

— Вы, эльфы, изначально имели все преимущества. Нет ни одной расы с такими способностями к колдовству, с таким развитым интеллектом и совершенной физиологией. Бессмертные, как-никак! Долгие сотни лет вы создавали свою империю, устанавливали нужный вам порядок там, где хотели, правили другими народами, используя знания и силу.

— Мы всегда были добры к другим, — сказал Ромул. — Старались нести в мир цивилизацию и просвещение.

— Несомненно, — кивнул Шах-Ри. — Но иногда вы видели бессмысленность своих начинаний и решали вырезать несколько гоблинских племён, или звероящеров, или тёмных людей юга. Ведь всё равно эти проклятые твари не поддавались обучению и перевоспитанию. Так?

Ромул молчал.

— Вам это не стоило особого труда, — продолжил орк, — эльфийские колдуны разрушали стены крепостей, а их защитники зачастую просто не могли пробить броню ваших воинов. Вот и возникали эти легенды о великих бойцах высшего народа, способных уничтожить по сорок врагов в одиночку.

— Я был без доспехов, когда на нас напали, — возразил эльф, — и отправил многих орков в небытие.

— Слышал, — отозвался начальник, — поэтому и решил с тобой пообщаться. Сейчас редко встретишь настоящих воинов среди эльфов.

— У нас есть воины! — возразил Ромул.

— Есть, — согласился орк, — но они не занимают должного положения в обществе. Вами правит так называемая аристократия, на самом деле состоящая из торгашей и лжецов. Они окружили себя роскошью и даже на своих собратьев-эльфов смотрят свысока. Хотя зачастую ваши правители глупы и невежественны. И советники у них такие же.

— Но как же наша культура? А наука? Да вы сами с радостью пользуетесь тем, что мы создали! — возмутился Ромул.   

— Вот посмотри, — орк махнул рукой на висевшую на стене картину. — Это вроде бы ваш древний живописец. Он изобразил осаду крепости. Я не люблю мазню, но это действительно отлично нарисовано. Поэтому я её и прихватил, когда мы грабили какой-то город.

— Ну и? — не понял Ромул.

— А вот эту дрянь я взял с собой в тот же день, — сказал Шах-Ри и достал из сундука непонятную корявую скульптуру, похожую на испорченный кусок металла. — Теперь вы называет искусством подобные вещи или кучи собранного вместе мусора, или даже пустые залы…

— А ты большой специалист, начальник, — ухмыльнулся эльф.

— Конечно, — кивнул Шах-Ри, — я много чего пожёг и разрушил, поэтому кое-что запомнил.

— Не сомневаюсь.

— Ты не дерзи! — рыкнул орк. — А давай мы поговорим про детей. Вот у тебя они есть?

— Нет, — покачал головой эльф.

— А у меня семеро! — радостно произнёс Шах-Ри. — Маленькие злобные орки. Все в меня. Я толком не помню их имён и даже еды им почти не даю. Мы сами способны заботиться о себе как только начинаем ходить. А эльфы сейчас вообще перестали плодиться. Максимум один-два мелких у вас бегают, да и те ничего не умеют. Вы только и думаете о себе, о своём комфорте, поэтому эльфийская раса вырождается. Скоро нам воевать будет не с кем.

— Всё не так, как тебе кажется! — вскричал Ромул. — Просто ты не способен осознать истинный смысл. Нельзя жить как животные!

— Все мы прежде всего — животные, потому что живём! — рявкнул орк. — А вы уже не живёте, а существуете в каких-то придуманных мирах. Вот ты говорил про науку. А ты когда-либо задумывался, кто вкалывает в шахтах, кто добывает ресурсы и продаёт вашей знати всё это за бесценок? А кристаллы для магов? Дошло до того, что вы даже нанимает себе слуг-орков. И делаете это только из-за лени! А сами тратите свои бесконечно долгие жизни на праздность и удовольствия.

— Всё не так просто, — попытался начать Ромул.

— Ты знаешь, эльф, что всё сказанное мной — чистая правда, — сказал Шах-Ри. — Вы — уже отработанный материал, ваше время заканчивается, ваши ценности — ничто, вы слабы и безнравственны. Не пытайся заговорить мне зубы!

— Боги воздадут всем в своё время, — прошептал Ромул.

— Вы сами-то не верите в своих богов, — засмеялся Шах-Ри. — В любом случае, они такие же слабаки, как и вы. А вот у нас бог един. И он нам помогает. Так что скоро вся ваша цивилизация рухнет.

— Зачем ты всё это говоришь?! — взревел эльф. — Хочешь со мной сразиться?! Дай мне оружие, и я покажу тебе, на что способен в честном бою!

— Ха-ха-ха, — довольно засмеялся орк. — Если бы я находился на твоём месте, то сразу бы набросился на врага, как только зашёл в комнату. А ты даже не попытался меня убить. Вот поэтому твой народ обречён!

Ромул сжал кулаки и хотел ринуться на Шах-Ри, но из смежной комнаты выскочили трое здоровых солдат и окружили эльфа, обнажив клинки.

— И ты ещё не самый убогий представитель своей расы, — хмыкнул начальник лагеря. — Сейчас я с трудом в это верю, но даже если рассказы правдивы, это только подтверждает мою правоту. Эльфы — мерзкий трусливый народишко, способные драться лишь будучи загнанными в угол. Да ещё и глупцы! Вышвырните его вон!

Орки скрутили не сопротивлявшегося Ромула и поволокли на улицу. Ему было страшно. Но не за себя, а потому, что он чувствовал частицы правды в словах своего врага.

 

* * *

Однообразные лагерные дни тянулись бесконечно. Возможно прошёл месяц, а может и два. В любую погоду эльфы работали под открытым небом. Их кожа огрубела, волосы выгорели, а суставы иногда болели. Впервые в жизни они ощущали муки голода и страдали от жажды. Но никто не жаловался. Лишь женщины часто плакали по ночам. Некоторые не выдерживали и сами шли к оркам. Многие стражники полюбили забавляться с эльфийками. Таких даже отправляли на работу полегче, давали лучшую одежду, жильё и сносно кормили. Но в глазах представителей своей расы эти женщины становились никем.

— Поганые шлюхи опять идут к своим уродцам, — пробормотал Ангор, тащивший гружёную рудой тележку рядом с Ромулом и показал на группу эльфиек, направлявшихся к казарме.

Неожиданно для соплеменника, Ромул с ним не согласился.

— В этом есть и наша вина, — мрачно произнёс он. — Народ, который не может защитить своих женщин, достоин презрения. Я не одобряю того, что они делают, но и не испытываю к ним ненависти.

— Ты их оправдываешь? — удивился Ангор.

— Нет, мне их жаль, они ещё слабее духом, чем мы.

— Но ведь есть и нормальные девчонки, — хмыкнул его товарищ. — Айна, например. Да она скорее умрёт, чем подпустит к себе эту мерзкую мохнатую тварь!

При мыслях об Айне сердце Ромула кольнула приятная боль. Так сложилось, что она была кем-то вроде неформального лидера женской половины лагеря. Эльфийка работала больше других, не боялась спорить с охранниками, старалась всем помочь и иногда даже пела.

В памяти Ромула навсегда осталась та ночь, когда он услышал нежный девичий голос, тихо напевавший старинную песню о долгом пути эльфов севера к своей родине. Лагерь уже погрузился в короткий усталый сон. Дежурные орки грелись у костров, а около бараков не было ни души. Ромул заглянул за угол корпуса и увидел её. Айна развешивала постиранные тряпки, именовавшиеся здесь постелью, и пела вполголоса. На шорох со стороны подошедшего эльфа она повернула голову, и луна озарила прекрасное, но измождённое лицо с сияющими голубыми глазами.

— Прости, если напугал, — пробормотал Ромул первое, что пришло в голову.

— Напугал? — улыбнулась девушка. — Я уже больше года в этом лагере. Не думаю, что меня здесь может что-то напугать.

— Ты ведь Айна? — спросил эльф.

— Да, а тебя зовут Ромул, я знаю. Ты откуда?

— Западный край. Великий город Ардунаит. Уже двести лет длится его осада, но он ещё держится. И легко выстоит ещё столько же.

— А я с севера, из Свальдарики, — сказала Айна, и в её голосе явно промелькнула тоска по дому.

— Страна снегов и вечнозеленых лесов, — кивнул Ромул, — над которой сияет ярчайшая звезда Даира.

— Жаль, что здесь её не увидишь, — грустно промолвила девушка.

— Как сказать, — улыбнулся эльф. — Залезешь со мной на крышу?

— А охрана? Не думаю, что они это одобрят.

— Шах-Ри выдал им двойную порцию выпивки сегодня по случаю падения очередного эльфийского города, — грустно улыбнулся Ромул. — Слышишь, как они радостно воют?

Он забрался наверх и подал Айне руку, подтянул её к себе.

— Смотри прямо над линией горизонта, чуть левее той высокой горы, — показал Ромул, — там видна Даира.

Девушка напрягла зрение и сумела разглядеть блеск почти скрытой за горным склоном звезды. И от этого яркого лучика далёкого светила ей стало вдруг тепло и спокойно. Хотя может быть это был Ромул, нежно обнявший её плечи.

Так и началась их дружба, постепенно перешедшая в нечто большее. И, как оказалось, можно любить, даже если ты в лагере и знаешь, что не выберешься отсюда живым…

— Ромул, ты чего встал?! — толкнул замечтавшегося товарища в бок Ангор. — На нас уже охранник пялится. Идёт к нам! Сейчас бить начнёт.

Ромул тряхнул головой, пристально посмотрел на ближайшего орка и начал спокойно выгружать руду из своей тачки, стараясь не спешить больше, чем это было нужно.

Орк прорычал что-то себе под нос, но не стал подходить ближе и вернулся на место, поигрывая плёткой.

 

* * *

Как-то раз Ромул нашёл около стены лагеря маленький цветочек чертополоха. Зная ненависть орков к любым цветам, он понял, что они всё равно его вырвут с корнем. Тогда эльф сорвал колючий фиолетовый бутон и решил подарить его Айне. За те месяцы, что Ромул провёл здесь, он понял, насколько много может сказать любящий взгляд или мимолётное прикосновение, а воспоминания о кратком поцелуе способны согреть в стужу. А как приятны были маленькие подарки! Вроде тех цветных камешков, которыми они с Айной обменялись три месяца назад в ночь полнолуния.

Лагерная жизнь шла своим чередом. Работа. Обед. Работа. Сон. Этот круг повторялся каждый день. Варианты заключались лишь в непредсказуемой смене погоды и частых издевательствах охранников над пленным. Им могло не понравиться всё что угодно: неполная тачка руды, не тот оттенок железа, недостаточно быстрое выполнение приказа. А может оркам просто было скучно. Пару раз избивали и Ромула, хотя чаще всего старались с ним не связываться. Пленные эльфы тоже вели себя по-разному. Кто-то замыкался в себе и молчаливо трудился, кто-то не выдерживал и пытался умереть. Лишь некоторые сохраняли ясность рассудка и строили какие-то планы. А встречались и такие, что доносили охране обо всех случаях неповиновения или уловках заключённых, лишь бы получить хоть какую-нибудь выгоду. Они иногда не возвращались из рудника… Ведь никто не застрахован от несчастного случая.

Единственным лагерным развлечением был Обрубок. Видимо, он сошёл с ума. Он всё так же приветствовал новичков, орал отвратительные орочьи песни, подражая их языку, выл на луну и страшно ругался. Орки забавлялись, кидая в него огрызки фруктов, чтобы он ловил их ртом. Это была единственная еда несчастного, а питьём ему служили лишь дождевые капли.

Эльфийским женщинам жилось немногим легче мужчин. Они постоянно шили или вязали. Все их руки были исколоты в кровь, а зрение ухудшилось, так как работать часто приходилось при свете факелов. Да и кормили их такой же противной кашей, как и эльфов-мужчин. Ромул иногда выкапывал питательные коренья или находил в руднике среди скал немного грибов, чтобы отдать их Айне. Случалось, что они даже варили суп. Дождевую воду собирали в большие бочки. Других источников не было, поэтому в засуху вода застаивалась и становилась очень противной.

Чтобы не привлекать лишнего внимания, Ромул взвалил на плечи мешок с углём и потащил его к швейной мастерской, якобы выполняя чей-то приказ. Он надеялся увидеть Айну. Но девушки на месте не оказалось. На вопрос, куда она вышла, другие эльфийки опустили глаза в пол. Тут из складского помещения раздался приглушенный женский вопль, а потом последовал жуткий рёв боли. Айна в разорванной одежде выбежала в большой швейный зал, а за ней следовал согнувшийся от боли орк, оставляя за собой кровавый след. Выше бедра, там где проходит артерия, в ноге охранника торчала какая-то железная деталь, видимо от ткацкого станка. Посреди зала орк упал и взвыл, истекая кровью. Подёргавшись в предсмертных конвульсиях, он умер. Медлить было нельзя. Ромул подобрал оружие убитого и позвал Айну. Они и не надеялись, что удастся спастись, но вместе вышли во двор.

 

* * *

Ромул стоял один против десятка хорошо вооружённых караульных. Правой рукой он сжимал кривую саблю, а в левой держал круглый металлический щит. Айна спряталась за широкую спину эльфа и прижалась к нему. Он чувствовал её дыхание и тепло.

— За убийство охранника только одно наказание — смерть, — прошептала она. — Но я не боюсь умереть. Я только не хочу, чтобы они забавлялись со мной перед тем, как убить. Мне рассказывали, как это бывает.

Ромул вздрогнул. Ужасные мысли завертелись у него в голове. Эльф знал, что их постараются взять живьём. Он честно признался себе, что боится пыток, но готов был принять свою судьбу. А вот как не допустить того, что могло случиться с Айной?

— Убей меня, — тихо подсказала девушка ответ, — перережь мне горло. Я бы и сама это сделала, но тогда мы не встретимся в Садах вечности.

— Я не смогу, — прошептал Ромул.

— Ты хочешь, чтобы они терзали моё тело? — Айна кивнула на оскалившиеся орочьи морды.

Стражники убедились в своём превосходстве, отсутствии волнений среди других эльфов и начали осторожно приближаться.

Сабля неуверенно скользнула к тонкой девичьей шее. Клинок был очень острым, несмотря на то, что делали его орки. Вряд ли Айна почувствовала боль…

Ромул бережно положил безжизненное тело возлюбленной на землю и поцеловал её в лоб.

Слёзы покатились из глаз эльфа, он воззвал к богам и бросился на стоявшего ближе всех врага.

 

* * *

Визги раненых и умирающих орков разносились по всему лагерю. Ромул кружился среди них словно ветер, его клинок разил без промаха. Ответные удары эльф ловко отбивал щитом или уклонялся от них. А когда один из противников выронил сломанную алебарду, то Ромул отбросил щит и схватил её. Теперь обе руки эльфа несли смерть его врагам. Восемь орков уже валялись на земле, когда подоспело подкрепление.

Ромул начал уставать. Измученное заключением тело уже не успевало так быстро реагировать. Орки не имели никаких представлений о честной схватке. Они набрасывались на эльфа по четыре-пять бойцов, стараясь лишь не мешать друг другу. И на месте сраженного орка сразу вырастал новый.

Остальные эльфы смотрели на происходящее, столпившись в кучу как гурт овец. Но Ромул и не ждал от них помощи. Ангор пару раз хотел схватить валявшийся на земле меч и присоединится к товарищу, но так и не решился.

Обрубок силился рассмотреть ход битвы, хоть расстояние до дуба и было велико. Он кричал ругательства и другие непонятные слова. Никто не обращал на это внимания. И орки так и не узнали, что он всё-таки сумел наложить заклятье усиления на Ромула, после чего потерял сознание и повис на своём месте.

Как раз в этот момент эльф пропустил удар в левый бок, поморщился от боли, сабля выпала из его руки. Но тут же он резко почувствовал прилив сил и вновь яростно атаковал своих врагов. За несколько секунд он уложил троих орков и обзавёлся двумя кистенями. Завертелась смертоносная «мельница». Не думая о защите, Ромул старался убить как можно больше противников. После каждого удачного удара он кричал «Барра!» — боевой клич своего рода. Трусоватые по своей натуре орки, привыкшие в последние годы бить ослабевших эльфов, уже не так яростно кидались в бой. Подоспевший к месту схватки начальник лагеря Шах-Ри с ужасом смотрел на увеличивавшуюся гору трупов своих солдат. Сколько же их погибло? Двадцать? Тридцать? Сорок?

Наконец, действие заклятия иссякло. Израненный Ромул оступился и упал. И почти сразу его тело пронзили вражеские копья. Каждый орк считал своим долгом рубануть труп поверженного противника. Когда Шах-Ри наклонился над Ромулом, то тело уже было изуродовано до неузнаваемости. Орк достал длинный кинжал и тоже нанёс ритуальный удар, а затем плюнул в кровавое месиво.

— Бросьте трупы этого урода и его бабы собакам, — распорядился Шах-Ри. — Выполняйте, вонючие выродки.

Несколько эльфов поспешно взяли тела и унесли их на лагерную псарню. Шах-Ри стал напротив толпы пленных, уперся руками в бока, выпятив толстый живот, и презрительно посмотрел на эльфов.

— Я же говорил, что ваша раса — дерьмо, — злобно, но довольно произнёс начальник лагеря. — Вы даже на восстание не способны. Что мне сделать? Приказать каждому зарезать соседа справа? Или слева? А может устроить бои насмерть? Никто даже не попробовал помочь этому безумцу…

Его тираду прервал радостный лай собак, которым отнесли трупы. Видимо, злобные животные с радостью набросились на еду.

Неожиданно хлынул ливень. Эльфы стояли на коленях и молча смотрели в грязь перед собой. Орки весело хохотали, и никто не обратил внимания на то, как многие пленники стиснули зубы и сжали кулаки.

 

* * *

Прикованный на дубе эльф очнулся и поёжился от холода. Со дня гибели Ромула и Айны пролетел месяц. Но за этот месяц что-то изменилось. Пленники уже стали не такими покорными. Оркам всё чаще приходилось орудовать хлыстами, но это успокаивало ситуацию лишь ненадолго. Возникали даже коллективные стычки с охраной. Вот и сейчас на территории лагеря было неспокойно. Горели здания швейной мастерской и одного барака. У плавильни слышались вопли о помощи. Везде сновали непонятные тени. Из своего дома выскочил Шах-Ри и остановился около дуба. По его крикам и распоряжениям Обрубок понял, что пленники взбунтовались, и это стало полной неожиданностью для орков. Телохранители начальника бросились на подмогу другим караульным, оставив своего господина одного.

Эльф пробормотал заклинание, напряг все свои силы, сумел вырвать из дерева скобы, которыми были прикованы его руки, и упал вниз, прямо на стоявшего там Шах-Ри, придавив орка своим телом. Начальник лагеря так и не успел понять, что произошло, а только дико захрипел, когда чьи-то зубы впились ему в горло. Обрубок рычал и рвал гадкую плоть, не обращая внимания на хаотичные удары кинжалом отбивавшегося испуганного орка. Вскоре Шах-Ри перестал дёргаться и умер. Обрубок перевернулся, отполз в сторону, из его ран текла кровь. Такая желанная смерть была уже близка. Он видел, как другие эльфы набрасывались стайками на стражников, отбирали оружие и вновь кидались в бой. Эльфы били орков в спины, приканчивали лежавших на земле и просивших пощады врагов. Ангор размахивал мечом в самой гуще сражения и призывал товарищей биться до последнего. Обрубок улыбнулся. Может быть, его раса ещё имела надежду выжить…