Сергей КАРДО (г. Москва) ДРАМВЕЛЛ

— Драмвелл, у меня для вас записка от главврача. Он просит вас срочно заняться моим пациентом. Я понимаю, вы загружены, только что из отпуска, но случай неординарный.

— Зачем эти экивоки, лейтенант? Мистер Тэйт полковник, я капитан, достаточно устного приказа, — сухо заметил Драмвелл. — Что здесь не так, в чем заключается неординарность вашего, полагаю, уже бывшего пациента?

— Капитан, сэр, полковник Тэйт сделал свое заключение о переводе по моим наблюдениям, изложенным ему письменно, а также ознакомившись с докладной армейского командования с описанием причин госпитализации поступившего к нам солдата. К тому же есть еще соображения, так сказать, моего личного порядка. Пациент — морпех, морской котик, как вы понимаете, это не тупая машина, а умный, отлично обученный и выдрессированный механизм уничтожения, а я всего лишь, хоть и ношу военную форму, женщина… Понимаю, о чем вы сейчас думаете, но давайте это отбросим в сторону. В армии я по призванию, работа в клинике чертовски интересна, но здесь просто не мой случай — пациент не воспримет меня серьезно. Когда вы с ним поговорите, вы поймете почему. Кроме того, вы лучший психиатр нашей клиники, ваша авторская методика весьма эффективна и кое-какие моменты поведения этого человека могут быть вам интересны в подготовке вашей научной работы, — лейтенант Уоррен на секунду замолчала. Драмвелл смотрел на нее сверху вниз.

— Джордж, я его просто боюсь, а ты знаешь, что невротики это остро чувствуют. Возьми его, я тоже тебя прошу об этом. Мое отделение переполнено, как впрочем и все остальные, кроме твоего. У нас сейчас много странных пациентов, но этот псих — особенный.

— Лейтенант, отставить неуставные определения. Здесь нет психов, здесь есть люди, которые нуждаются в нашей помощи. Попрошу вас об этом не забывать.

— Так точно, сэр. Разрешите вручить вам карту пациента.

— О`кей. Распорядитесь конвою привести его в мой кабинет через пять минут. Исполнять, лейтенант.

Драмвелл взял объемистый желтый конверт из рук вспотевшей девушки, уселся в кожаное кресло, привинченное к полу, и развернулся в сторону зарешеченного окна. Лицо его стало непроницаемым. Вынул первый лист сверху. Доклад командира базы ВВС Эльмендорф в Анкоридже, Аляска. Личное дело. Фото. Ничего особенного — одно слово — морпех. Гладкий. Мощный. Короткая стрижка. Странная фамилия — Вербовщик. Имя — Гарри. Поляк во втором поколении? Призывался из Милуоки, Висконсин. Год рождения. Женат. В армии семь лет. Послужной список. Сержант. Взысканий нет. Награды за участие в заморских кампаниях.

Интересно, чем он не угодил на Эльмендорфе?

— Лейтенант, я отдал приказ. У вас что-то еще?

— Капитан Драмвелл, разрешите личный вопрос?

Драмвелл оглядел девушку с ног до головы, будто видел ее в первый раз, и после многозначительной паузы (говорят, что она родственница генерала Полларда. Внешнее сходство на первый взгляд не прослеживается. А вдруг? Она отнюдь не дурна, в отличие от бульдога Полларда. Пожалуй, надо познакомиться с ней поближе) ответил: «На личные вопросы я отвечаю после шестнадцати ноль-ноль в баре отеля Бент Проп. Леди следует туда прибыть в гражданском платье и не опаздывать. Где пациент?»

* * *

… Гарри Вербовщик при передислокации его отделения на самолете ВВС пытался открыть люк грузового отсека, и это ему почти удалось на высоте тридцать шесть тысяч футов и скорости четыреста тридцать узлов. Последствия такого поступка очевидны. Во избежание полной разгерметизации экипаж завалил воздушное судно в резкое пике. Эксплуатация самолета приостановлена для всестороннего обследования на предмет вероятных скрытых дефектов, явившихся следствием перегрузок. Есть пострадавшие среди морпехов. Вербовщик был скручен и обездвижен. Объяснить свои действия не мог. Другие странные действия Вербовщика — некоторое время не отзывался на свое имя. Потерял ориентацию в пространстве. Светобоязнь. Перестал узнавать сослуживцев, а также приехавших навестить его в гарнизонной тюрьме жену и мать. Отказался сдавать анализы при поступлении под стражу.

Драмвелл призадумался. С чего бы это бывалый вояка решил угробить себя, полторы дюжины солдат и офицеров и транспортник ценой в девяносто миллионов долларов? Здесь не гарнизонный психиатр должен разбираться, а военный прокурор, а может быть даже и чины из контрразведки… Но в любом случае, мне нужно составить свое заключение, раз он уже у нас.

Раздался зуммер интеркома.

— Капитан Драмвелл, сэр. Мы у ваших дверей.

— О`кей. Открываю.

Драмвелл нажал ногой скрытую кнопку электрического замка. Дверь мягко подалась.

Конвой ввел пациента. Двое солдат в белых халатах по бокам, третий сзади с электрошоковым пистолетом наготове.

— Меня зовут Джордж, — сказал Драмвелл, глядя на вошедшего пациента. Тот озираясь молча кивнул головой. — Располагайтесь поудобнее. Ребята вам помогут. Я ваш врач.

Конвоиры подвели мужчину к кушетке, мягко уложили его, накрыли одеялом. Руки в наручниках оставили поверх, короткой цепью в пластиковой оплетке приковали перемычку наручников к кольцу в стене. Вербовщик выглядел умиротворенным и даже сонным. Веки его были полуприкрыты. Драмвелл даже удивился — этот белобрысый телок хотел выпрыгнуть из самолета? Ему в новой обстановке явно интересно, суицидом здесь не пахнет. Обкурился? Ну-ка, где твои анализы? Ах да, он же отказался их сдавать…

— Конвой, вы свободны.

Драмвелл дождался ухода санитаров.

— Итак. Вы меня слышите, сержант? Давайте знакомиться. Как ваше имя?

Вербовщик приоткрыл веки и посмотрел на Драмвелла. Вернее, попытался посмотреть. Драмвелл остолбенел — глазные яблоки морпеха вращались абсолютно несинхронно, словно здоровенный хамелеон в облике человека развалился перед капитаном и следил за добычей — какой-нибудь жирной мухой на стене.

Лиза Уоррен, так вот что тебя напугало. Ну что ж, тебя можно понять… Зрелище не из приятных. Неужели этот парень попал под проект HAARP[1]? Про чудеса, происходящие на секретном сооружении Пентагона недалеко от Анкориджа, с самого начала его строительства всегда тихо шептались по углам — там генерируют лучи смерти, меняют климат Земли, воздействуют на ионосферу… Драмвелл читал официальное опровержение военного министерства по поводу слухов, но тогда он лишь посмеялся — навеянные фильмами Лукаса космические фантазии могли породить подобные домыслы и конечно же не имеют под собой ничего материального.

— Сержант, вас все же как-то зовут?

— Говорят, что мое имя Гарри, но я не уверена. А что написано у вас в бумагах? Ведь Гарри? Верно? Но это не совсем мое имя. Мое имя здесь Гарри. Думаю, будет удобнее обращаться ко мне именно так. Гарри.

— Да. Вы абсолютно правы. Гарри. А фамилия Вербовщик тоже не совсем ваша?

— Именно. Вы проницательны и умны, Джордж.

— Вы должны обращаться ко мне, Гарри, как к старшему по званию — капитан Драмвелл, но раз уж мы с вами дружески беседуем, не так ли, то пусть я буду просто Джорджем. Вы сказали — мое имя здесь. Вы хотели сказать, что у вас есть еще одно имя? Там?

— Да-да. Так и есть. Вы очень сообразительны, с вами можно иметь дело. Вербовщик мне очень понравился, и я выбрала его. Вербовщик подходит под мой интерес. На одном из языков планеты оно означает то же самое, что и рекрутер на вашем языке.

Драмвелл внутренне поежился. Какая-то неуловимая пока странность этого сонного громилы начинала беспокоить бывалого армейского психиатра. Что у тебя с башкой, парень? В какие дебри я сейчас залезу?

Но работа есть работа. Чтобы составить справку, надо провести кое-какие мероприятия.

— Я ослышался? Вы говорите так, будто вы женщина? Давно это у вас? Вы трансгендер?

— Нет, Джордж. Я не трансгендер. Я у себя на родине существо женского пола.

— Я понял. (Черт подери, если я что-нибудь понял!) Знаете что, Вербовщик, давайте забудем про то, что я врач, что вы мой пациент и просто поменяемся местами. Сыграем в обратную игру. Я попробую побыть в вашей шкуре, а вы в моей. Согласны?

— Вы знаете, Джордж, я честно попробую, но мне будет трудно. Я здесь не одна.

— Вы не один или не одна — это в конце концов не столь важно. А кто еще рядом? Кроме меня, конечно…

— Джордж. Я не одна в сознании Вербовщика. Мне придется раскрыть свои секреты, иначе вы ничего не поймете, и мы упустим время. А положение требует принятия быстрых решений. Мое, по крайней мере. У вас еще оно есть, у меня его нет. Давайте играть. Я — это вы. Вы — это я. Тело на кушетке — настоящего Вербовщика. Его сознание я частично подавила. Разумеется, временно, мне оболочка потом не будет нужна. Итак, я задаю вопрос, ответ на который вы хотите услышать — зачем ты пыталась выпрыгнуть из самолета?

Джордж, изображая сочувствующее удивление, развел руками. 

— На мой взгляд, это необъяснимый поступок. Может быть, я покурила травки? Скорее всего, именно так — ведь я отказалась сдавать анализы. На самом деле, Вербовщик абсолютно здоров, после моего ухода его разум вернется в исходное состояние. Когда его скрутили на борту, то парамедик сразу сделал несколько инъекций, в том числе риталина, чтобы его успокоить. Джордж, сдавать анализы, имея в крови букет из наркоты и колес — подписать себе клеймо, которое никогда не отмоешь. Я уйду, а он вернется. Я не могу оставить тело в подобном состоянии, это категорически запрещено. Оно должно быть здорово, как и до моего пришествия.

— По-моему, мы заигрались. О каком уходе вы толкуете?

— Заигрались вы, я предельно честна и откровенна. Можете выключить диктофон, вам все равно не поверят. У меня действительно нет времени, ваши игры могут довести до катастрофической ситуации.

— О`кей. Предположим. Я слушаю.

— Ваше любимое слово. О`кей. Но ближе к делу. Есть некая схема жизни на системе Вольф по вашей терминологии. Это не очень далеко.

— Не очень? — съязвил Драмвелл.

Ситуация, по его мнению, уходила из-под контроля. Видимо, придется его (скорее все же его, чем ее) вывести из себя, чтобы понять, насколько он искренен.

— Я могу туда на чем-нибудь доехать?

— Вряд ли, Джордж. Человек слишком чувствителен для подобных путешествий. Лобные доли мозга не перенесут космической радиации. Она совсем другая в открытом пространстве. Радиация на Земле иная, но даже для ее определения в ваших организмах нет соответствующего органа. Вы остро чувствуете температуру, ветер, но радиацию — нет. Только глаза еще как-то способны реагировать на гамма-излучение, но этого мало. Путешествия в космосе не для вас. Вы хорошие ребята, но Земля не ваш дом, потому что вы кочевники. Солнце постепенно гаснет, и вы вынуждены переселяться от планеты к планете на небольшие расстояния на допотопных химических ракетах, все ближе и ближе к свету и теплу. Ваши скелеты формировались не здесь, а дальше от солнца, на массе с другим притяжением, поэтому вы часто ломаете кости, в отличие от диких зверей, эволюционировавших здесь. Вы не наделены способностью свободно перемещаться вне тела. Вам не у кого просить помощи.

— Предположим, — ласково сказал Драмвелл. Про себя он подумал — и не такие сказки приходилось слушать. Но пока все занятно и складно. — Хорошо. Это понятно. А ваша роль какова? Вы пришли нас спасать?

Вербовщик навел глаз на Драмвелла и усмехнулся.

— Нет. Я вернусь к нити, которую вы теряете. На Вольф готовится вторжение…

— В самом деле? Откуда вам это известно?

— К нам обращались официально представители другой системы. И они получили отказ. Но у них нет выбора, достижимые образования им непригодны. Это трагедия для них и для нас, но выхода нет. Никто не хочет добровольно уходить из жизни.

— А почему вы решили тогда покончить с собой?

— Вербовщик был при полной экипировке, на нем был парашют. Я собиралась вернуть тело обратно, но из-за работы вашей длинной арфы, этой системы HAARP, я могла это сделать только с высоты не ниже тридцати тысяч футов. Вне металлического экрана корпуса самолета я бы ушла на Вольф, Вербовщик приземлился бы на землю. Порывать с жизнью недопустимо. Я и не собиралась. Мне не хватило пяти секунд. Боюсь, как бы эта задержка не стала роковой.

— Вы знаете, Гарри, если бы я был писателем-фантастом, я бы получил за пересказ вашей истории немалые деньги. Но я и мои читатели, если я сяду за клавиши, не поймут — а что вы делали на земле? На Вольфе скоро война, надо объявлять мобилизацию, расконсервировать военные склады, переводить экономику на военные рельсы, вводить карточную систему, нужны специалисты…

— У нас совсем другие проблемы. И скоро они будут у вас. Причем, в гораздо худшей форме, ибо вы не обладаете, как я уже отметила, нашими возможностями телепортации сознания в пространстве, — перебил капитана Гарри.

— О, как интересно, — Драмвелл оживился. — И какие же нас ждут неприятности?

— Скажите мне, Джордж, как вы себя почувствуете, если у вас вдруг исчезнет ваш мобильник? Чего вы лишитесь?

— Дайте-ка подумать… Связи, денег…

— Джордж, вы лишитесь всех коммуникаций, ибо коммуникативная часть памяти вами добровольно выключена и заменена чипом в телефоне, который — вы не находите это некой несуразностью? — легко теряется или крадется. Я упомянула — добровольно. Это пока. Но когда вначале военные, а затем и гражданские службы государства поймут, что для надлежащего исполнения военнослужащими, служащими, гражданами своих прямых обязанностей средство связи должно быть постоянно с индивидуумом, то микрочипы будут в обязательном порядке вшиваться вам в мозг еще в роддоме.

На Вольфе этот этап пройден достаточно давно. У вас он только смутно прорисовывается, но, Джордж, вам же известно, что Минюст США уже отрабатывает систему автоматического определения статьи наказания за мелкие правонарушения? Вживленные в зрачок, ухо, еще там куда-либо, неважно, датчики передают на полицейские серверы динамику вашего поведения, компьютер оценивает тренды и выдает судье оценку и правовое обоснование для вынесения наказания.

Сказавший «А» должен сказать и «Б». Следующим шагом на Вольфе было упразднение судов и тюрем. Их заменили мощные компьютеры и болевые браслеты. В социуме с их введением наступила тишь и благодать. Возникшие побочные эффекты оказались весьма интересными. Например, средства массовой информации перестали давать заказные материалы. Общество успокоилось. На некоторое время.

— Мысль любопытная. Вместо генерального прокурора — наладчик компьютера. Какие возможности — представить сложно. Я бы сразу нанялся на эту синекуру. Вот зажил бы… — мечтательно произнес Драмвелл.

— Прожили бы недолго, Джордж. Таких как вы, и на Вольфе было в то время достаточно. Сервер был взят с боем бандитами, и на планете воцарился хаос. На этот случай у авторов проекта были свои наработки — пришлось взрывать всю надзорную сеть целиком. После чего вдруг оказалось, что люди не знают, что им делать. Кнут и пряник исчезли. Наша экономика не признает постоянного развития и соответственно роста в отличие от вашей модели, которая ведет к кризисам и в конечном итоге к войнам.

Ширпотреб гонят автоматы, не создавая прибавочной стоимости, предметы роскоши — исключительно ручного труда. Умеренный разрыв между богатыми и бедными сохраняется стабильным, как и подобие социальной справедливости. С громадным трудом система была уравновешена, вот уже несколько поколений она устойчиво работает, преступность, лживость, двурушничество, неискренность — все похоронено во времени и забыто. Даже от браслетов мы отказались — сознание выросших поколений автономно осуществляло самоконтроль, потребность в наказаниях отпала сама собой. Но вдруг пришел внешний враг. И что мы имеем? Честных диверсантов, не умеющих обманывать полководцев, разведчиков, не умеющих лгать, наводчиков орудий, думающих о последствиях выстрела, пехотинцев, не имеющих понятия о маскировке? Солдат с мощнейшей системой табу на все боевые действия?

— Да, это ужасно. В таком ракурсе вы обречены. Ну, хорошо, а вам-то что нужно здесь? Неужели вы приехали за нашими бандитами? Вы — женщина! На Вольфе не нашлось приличного мужчины?

— Нет. Война — прерогатива женщин. Только дающая жизнь имеет право ее отбирать. Мужчины не годятся в стратеги. Их удел — борьба и завоевание превосходства на нижнем уровне. Борьба за самку, деньги, уважение. Что касается бандитов, то эти суперэгоисты бесполезны в войне. Я приехала за вашими морпехами. Я, назовем это так, завербовала — вот почему мне понравилась фамилия Вербовщик — сотню морских котиков. Без ущерба для их психики некоторая часть их мозга будет реплицирована и транспортирована вместе со мной на Вольф. Они, надеюсь, будучи растиражированы по сознаниям наших солдат, сумеют выполнить свою миссию в том ключе, в котором их учили здесь — хитро, коварно, безжалостно и хладнокровно. Вы еще не заметили, что почти все клиенты вашей клиники имеют разные основные воинские специальности? Потом, разумеется, мы все вернем обратно. Пока пусть их тела полежат у вас. Часть сознания с ними, для сохранения основных функций организма.

— Гарри, послушайте. Но вы их не спросили. Как это сообразуется с вашими моральными ценностями?

— Никак Джордж. Вербовщики освобождаются от воздействия морали. Чтобы победить, надо жертвовать. Я сознательно иду на это ради моей планеты, ради моей семьи. После бунта элита Вольфа не носила наказательных браслетов, их правонарушения, если и случались, разбирал Высший Совет, у кого-то должны сохраняться эмоции… для того, чтобы знать, от чего мы предохраняем свой народ.

— Гарри... Все получается гладко, за исключением одного любопытного момента — что стало с теми, кого вы реплицировали? И что с ними будет? Другими словами — каковы отложенные последствия вашего вмешательства в психику людей? — Драмвелл уставился в повернутый к нему глаз Вербовщика. — Хотя бы что будет с их зрением?

— Через неделю-другую они будут в полном порядке. Вы сможете объявить им, приватно, разумеется, благодарность от Вольф. У нас там темновато — в сто раз темнее, чем на Земле, я не очень еще привыкла, и одного глаза мне достаточно. Второй глаз не занимаю, не волнуйтесь, работоспособность организмов после моего ухода полностью восстановится.

— Вашу благодарность сами объявите. И лучше всего — прямо полковнику Тэйту, он любит подобные штучки. Но позвольте — вы так уверены в победе?

— Безусловно. Я выбирала лучших. Но попрошу вас не лечить их сейчас, я знаю, что вы можете прибегнуть к лоботомии, они все же опасные ребята, на гражданке их не ждут. Потерпите, они вернутся. Кстати, вы можете сделать себе имя на предсказании сроков выздоровления. Но мне взамен нужна ваша помощь.

— ??? С вашими возможностями? Вы смеетесь?

— Мне не смешно. Отдайте приказ о моем переводе в частную клинику в штате Вашингтон. Там не действует HAARP, оттуда мы успешно покинем Землю.

Драмвелл задумался. Написать предписание не проблема, климат на Аляске не курортный. Этот псих, кто он там на самом деле, надеюсь, мои мысли не читают, исчезнет из клиники, и чтобы он здесь не нес, меня это больше не касается. Пожалуй, так и поступим.

— О`кей, Гарри. Интересно было послушать. И спасибо, что я вам не пригодился.

— Вы прекрасный лжец, но, к сожалению, не обучены нужным Вольфу навыкам.

— Спасибо, Гарри, век не забуду, — съязвил Драмвелл и нажал кнопку вызова конвоя.

— Осторожней, ребята, помягче, этот парень еще повоюет.

Когда за санитарами закрылась дверь, Драмвелл позвонил полковнику Тэйту.

— Сэр, благодарю вас за интересного пациента. Мне кажется, я понял в чем дело: сержант просто перегрелся, если можно так выразиться, в Анкоридже. Я его отправляю в реабилитационный центр на мыс Алава, Вашингтон, на недельку, пусть придет в себя. Думаю, это сработает.

— Под вашу ответственность, имеете право, это ваш клиент. У вас все, капитан?

— Нет, сэр. У меня есть соображения относительно диагноза недавно поступивших к нам морпехов. И я подготовлю докладную с кое-какими соображениями относительно обязательного ношения с собой средств связи.

— Вы серьезно? А смысл? Это прямой приказ Пентагона.

— Сэр, я думаю, вам будет интересно.

* * *

Спустя месяц полковник Тэйт наконец-то нашел время до середины прочитать докладную Драмвелла. Она его не заинтересовала.

… «Трансплантация средств мобильной связи в организм человека приведет к деградации общества, к узурпации власти над массами и опасными возможностями для злоупотреблений программистами и наладчиками исполнительных компьютеров. Надо немедленно запретить вживление МСС с любыми целями, ограничить расширение возможностей мобильников, закрыть проект по автоматизации фиксации правонарушений»...

Тэйт вздохнул. Эх, Драмвелл, Драмвелл… Хороший врач. Отличный диагност. Вернул в строй три четверти пациентов клиники. И несет такую чушь. Запретить вживлять? Разве до этого кто-нибудь додумался? Убрать мобильные телефоны? Да в них все — деньги, контакты, приказы, абсолютно все. Боевая связь, регистрация, архив… все отменить?

Стоит мне показать эту бумагу генералу Полларду и пояснить, что материал подготовлен психиатром, меня в лучшем случае отправят в отставку.

Бедный парень… Боже мой, что с нами происходит в этой глуши? Судя по тексту, Джордж стал последователем луддитов. Опасным для прогресса, следовательно и для общества человеком. То есть, внутренне усмехнулся Тэйт — нашим клиентом. На гражданке и черт с ним, но в армии такие умозаключения недопустимы. Положительно наша работа вредна — еще один свихнулся… Жаль капитана. Надо распорядиться положить его к Лиз, девушка неровно дышит к Джорджу, их видели в баре… и запустить по инстанции докладную об увеличении отпуска для персонала клиники.

А может и вправду эта чертова арфа сеет лучи смерти?

Тэйт машинально бросил взгляд на свой сотовый… На нем светилась метка — непрочитанное сообщение. Полковник присмотрелся повнимательней, он не ждал ни от кого никаких писем. Номер не определился. Так-так, и что там у нас? После введения шифра сообщение открылось.

«Благодарность от Вольф». И смайлик. Кто такая Вольф? Что за хрень?

Тэйт в сердцах бросил телефон на стол, взял папку с запиской Драмвелла  и запустил ее в шредер. Шредер довольно хрюкнул и зажужжал. Полковник еще раз посмотрел на свой сотовый… Пожалуй, надо его поменять на более новый.