Николай ГАЙДУКОВ (г. Москва) СУПЕРЭКСТРЕМАЛЬНЫЙ ЗАЦЕП

— Не поверишь, Денис, сегодня утром девчонку снял с электрички. Всего тринадцать лет! — рассказывал оперуполномоченный линейного отделения внутренних дел на железнодорожном транспорте капитан Борис Барышев своему другу старшему лейтенанту Денису Фролочкину, с которым они уже два года работали на узловой железнодорожной станции Прогон, расположенной в нескольких десятках километров от Москвы. — Представляешь, устроилась вместе с дружком на торце последнего вагона. Дружок, правда, был постарше и убежал, а эту взяли.

— Представляю… что тут такого, я снимал и дурочек и дурачков ещё меньшего возраста, лет по десять-одиннадцать-двенадцать, — ответил Денис, — так что этим ты меня не удивишь. Тринадцатилетняя дурочка — уже в некотором смысле ветеран этого сумасшедшего вида спорта.

— Тут удивительно другое: это Лера Андриевская.

— Ну и что?

— Фамилия тебе ни о чём не говорит?

— Андриевская? Да вроде нет… Хотя постой, — задумался Денис, припоминая. — Ведь у нас был недавно случай смертельный на перегоне Хвостово — Прогон; если память мне не изменяет, там вроде фигурировала эта фамилия — Андриевский…

— Совершенно верно, не изменяет тебе память. Это её брат Андрей Андриевский! Всего шестнадцать лет ему было…

— Ну ничего себе! Брат погиб, а сестричка отправилась по его следам! А родители куда смотрят?

— Так она и просит, чтобы её родителям не сообщали: переживает, что это их убьёт. Заботливая дочка, — сказал Барышев.

— Надо же: сын погиб, а теперь и дочь туда же. Что чувствуют родители? Не хотел бы я оказаться на их месте. А кто они, напомни.

— И родители-то нормальные: не алкоголики-пропойцы, не наркоманы-тунеядцы, нет, оба работают, семью обеспечивают: отец — бригадир на стройке, мать — воспитатель в детском саду, — сказал Барышев.

— Воспитательница, а своих детей правильно воспитать не смогла.

— А может быть это дети такие?

— И то верно. Сейчас у нормальных родителей порой такие детишки-отморозки встречаются, что просто диву даёшься. Откуда только что берётся, — сказал Фролочкин. — Но обычно это дети из неблагополучных семей, а чтобы из семьи воспитательницы и бригадира, людей с образованием… Пусть и не высшим, но образованием… Что её, девчонку-то, повлекло на этот путь? Ты с ней разговаривал?

— Если не родители причина, то значит друзья, улица. Родители заняты постоянно, а дети предоставлены сами себе, — сказал Барышев. — А в разговоре она знаешь что сказала?

— Что?

— Очень своеобразный мотив. Она сказала буквально следующее: мне интересно, за что мой брат отдал свою жизнь. Что это такое — зацепинг? Я, мол, просто решила сама это испытать, проверить на себе, опыт провести.

Фролочкин удивлённо сказал:

— Вот это эксперимент! Что с ней станет, когда вырастет? Если ещё вырастет…

Барышев продолжил:

— Я пока сдал её в детскую комнату Синилкиной, она её там воспитывает.

— Да, удивительны дела твои, господи! — только и смог сказать Фролочкин и пошёл к выходу из отдела: ему нужно было отправляться на задание.

Барышев позвонил в детский сад «Вишенка» (телефон был ещё с прошлого дела) и попросил мать Леры — воспитательницу детского сада Тамару Кирилловну — прийти вместе с мужем.

— Что-то новое по делу Андрюши?

— Приходите, пожалуйста, обсудим новые обстоятельства. Они возникли…

В назначенный час муж и жена Андриевские зашли в кабинет. Барышев ждал их вместе со старшим инспектором по делам несовершеннолетних майором Кларой Сергеевной Синилкиной. Тамара Кирилловна Андриевская, строгого вида женщина лет сорока пяти, вид имела измождённый — события последних месяцев явно сказались на её внешности. Говорила в основном она, а муж Григорий Андреевич, бригадир на стройке, с задубевшим на солнце, ветрах и морозах коричневым лицом больше молчал и лишь изредка вступал в разговор. Когда они узнали, что причина вызова не Андрей, а случай с Лерой, то очень удивились и расстроились. Они явно этого не ожидали: надеялись, что смерть старшего брата сделает Леру более осторожной, чем брат, и заставит ценить свою жизнь.

— Здесь явно чувствуется влияние старшего брата, — сказала Синилкина. — Он, наверное, был примером для неё... хорошо, если не во всём. Что за человек был Андрей? Удивительно, но он ни разу не попадал к нам в полицию до того как…

Тамара Кирилловна задумалась, вздохнула печально и начала рассказ:

— Андрюша с раннего детства был мальчиком очень беспокойным. За ним всегда и постоянно нужен был глаз. Начиная с года, как только он начал ходить. И даже при таком тотальном контроле случались разные неприятности. Он сразу начал изучать квартиру — ходить по всем комнатам, помещениям, включая ванную и балкон. То он цветок опрокинет, то в унитаз залезет, то в ванной воду включит. Гвозди в розетку засовывал… а один раз включил газ на кухне и чуть не произошёл взрыв. Хорошо, что я запах почувствовала… А когда подрос, стал увлекаться новомодными и большей частью очень опасными развлечениями. Доска на колёсиках… как она там называется?

— Скейтборд.

— Да-да, скейтборд, я плохо запоминаю эти английские названия. Паркур — преодоление препятствий в городе, прыжки с высоты на канате… тарзанки… Чего он только не перепробовал! Даже с парашютом прыгал! А это всё — травмы: ушибы, синяки, растяжения и переломы…

— Как с парашютом? Это же ребёнок, такой риск! — удивился Барышев. — Как ему позволили, разве нет ограничений по возрасту?

— Есть конечно, но у него какие-то знакомые появились в аэроклубе, он стал на их самолётах летать… смотреть, как парашютисты прыгают.

Тут молчавший до этого отец вступил в разговор:

— Я ему говорил: Андрей, что ты этими опасными развлечениями увлекаешься? Займись лучше как все нормальные мальчишки: самокатами, велосипедами, мопедом в конце концов — всё не так опасно, как эти… роул… джам… пинги, будь они неладны. Я и сам в детстве гонял и на велосипеде, и на мопеде, и на мотоцикле… и ничего, жив ведь, а вот Андрюша… Как будто ему риска не хватало, адреналина, как будто он хотел всех своих друзей переплюнуть, поразить их своей… бесшабашностью.

— Да, не слушал он нас, — продолжила рассказ Тамара Кирилловна. — Самое опасное началось, когда он лет в десять увлёкся этим зацепингом и стал с непонятной мне гордостью говорить, что он — зацепер. К чему он только не цеплялся! Сначала к машинам, к автобусам-троллейбусам, к трамваям. А когда связался с аэроклубом, прыгнул с парашютом и даже совершил прицеп… нет, они называют это зацеп… зацеп к самолёту — прицепился к стойке колёс кукурузника, они не втягиваются внутрь при полёте. А друг его Петя Птицын снимал на фотоаппарат. Я не знала об этом, лишь потом нашла эти фотографии среди его бумаг… чуть опять удар не хватил, — она сильно разволновалась и попросила воды. Барышев налил воды из старомодного гранёного графина и протянул ей.      — Всё это чрезвычайно опасно, — сказала Клара Сергеевна, когда Тамара Кирилловна немного успокоилась.

— Ну конечно, — согласился Григорий Андреевич, — я и разъяснял, и показывал, и даже пару раз отшлёпал его. Но ничего не помогало. А самое опасное началось, когда он стал ездить на электричках и поездах в Москву и обратно. И на крышах вагонов, и между вагонами, и прицепившись к последнему вагону. Его не останавливало даже, что перед ним сразу погибли двое ребят из его компании, один упал под колёса электрички, а другой захотел проехаться на крыше вагона метро и размозжил голову о верхотуру тоннеля. А сколько их погибло от удара электрическим током: там ведь высокое напряжение. Руфрайдинг проклятый… — чувствовалось, что Андриевский-старший основательно изучил экстремальные развлечения современной молодёжи.— Но самым крутым, что ли, у них считалось проехать впереди, прицепившись к кабине машиниста, под лобовым окном, но чтобы машинист не заметил. Ещё раскинут руки в стороны и несутся вперёд как этот… Лео… на Титанике, помните? Люди на станциях, когда видели это на прибывающем составе, просто в шоке были, а им от этого удовольствие! Титаник на железной дороге…

— Лео Ди Каприо?

— Да-да, Ди Каприо... Лео.

— А за что они держатся? Там же и уцепиться не за что.

— За выступы, головки болтов, углубления какие-нибудь… за всё, что угодно. А для того, чтобы прицепиться к ровной и гладкой поверхности, используют какие-то присоски резиновые самодельные… конструктора хреновы, — не сдержался Андриевский. — Но это всё ненадёжно: присоска отпадёт, пацан упадёт — и под колёса. Полиция за ними гоняется, но обычно они убегают — молодые, юркие, тренированные, в любую щель проскользнут, где за ними угнаться взрослому. Но самый рискованный поступок он совершил на космодроме, когда убежал из дома.

— На каком космодроме? — воскликнули в один голос Синилкина и Барышев.

Григорий Андреевич посмотрел на жену, а Тамара Кирилловна вместо ответа вздохнула, полезла в большую сумку, достала оттуда лист бумаги в обычном пластиковом файлике и протянула полицейским. Это было служебное письмо на официальном бланке космодрома «***».

«Родителям Андриевского Андрея.

17 июля т.г. охрана космодрома «***» заметила на подготавливаемой к старту транспортной ракете-носителе «Апогелиус» закрепившегося на ней снаружи молодого человека. Его сняли с ракеты и задержали. Он назвался Андреем Андриевским, возраст пятнадцать лет, проживающим на станции Прогон Московской железной дороги. Андрей рассказал, что является так называемым «зацепером» и прицепился к ракете с целью совершить на ней полёт в космос.

«Никто до меня так не делал! Я — первый!» — заявил он с нескрываемой гордостью. После проведения профилактической беседы А.Андриевский был накормлен в столовой обедом и сдан прибывшим на космодром сотрудникам полиции.

Уважаемые родители! Вызывает удивление низкий образовательный уровень пятнадцатилетнего юноши. Он не знает о космосе самого элементарного: что в нем полный вакуум — нет воздуха и дышать там невозможно; что там температура абсолютного нуля — минус 273 градуса по Цельсию; что в космосе отсутствует атмосферное давление, которое бы уравновешивало внутреннее давление человека и космонавта без скафандра разорвёт на части; что при запуске ракеты развивается ускорение в 2g — 19,62 м/сек², в результате человек неминуемо упадёт на землю с большой высоты и разобьётся; что при старте из сопел ракетных двигателей вырывается под давлением большое количество раскалённых газов, температура которых достигает 1200 градусов Цельсия, в начальной фазе полёта газы обволакивают корпус ракеты и человек просто сгорит. Думается, если бы Ваш сын Андрей знал эти общеизвестные факты, то не стал так отчаянно и бесшабашно рисковать своей драгоценной жизнью. Кроме того, во время подготовки старта к ракете подведены электрические кабели высокого напряжения и рукава для заправки высокотоксичного ракетного топлива, что чревато смертельным поражением от электрического разряда и отравлением. Также очень важно знать: космодром является особо охраняемым режимным объектом, и при попытке несанкционированного проникновения на его территорию охрана имеет право без предупреждения стрелять в нарушителя на поражение. Любая попытка проникновения на территорию смертельно опасна. Ваш сын мог погибнуть, даже не дойдя до ракеты.

Господа родители, исходя из вышеизложенного предлагаю Вам принять следующие меры:

1. Проведите с сыном занятия по ракетно-космической тематике, чтобы он получил хотя бы какой-то минимум необходимых знаний.

2. Уделите больше времени воспитанию Вашего сына с целью формирования у него необходимого запаса знаний о строении нашего мира, правильной жизненной ориентации и твёрдого понимания истинных, а не ложных жизненных целей, достижение которых в будущем принесёт пользу как самому Андрею Андриевскому, так и обществу в целом.

Желаю Вам успехов в воспитании сына и других детей, если они у Вас есть.

С уважением,

начальник космодрома,

генерал-лейтенант А.Бугаев»

Полицейские закончили читать и в изумлении уставились друг на друга.

— Да это не экстрим даже, — сказал Барышев, — это сверх всякого разумения.

— Боря, дай воды, пожалуйста! — каким-то хриплым голосом теперь уже попросила майор Синилкина, — у меня в горле пересохло...

Барышев быстро налил воды во второй стакан и протянул ей.

Тамара Кирилловна поняла их изумление по-своему и сказала:

— Что удивляться, астрономию у них в школе давно не преподают — вначале учителя не было, а потом её и вовсе отменили.

Не говоря ни слова, Клара Сергеевна вышла из кабинета и через минуту привела за руку слегка упиравшуюся и надувшую губы Леру Андриевскую, худенькую испуганную девочку, по внешнему виду которой никто и никогда бы не подумал, что она катается верхом на тепловозах и электричках и, передавая её взволнованным родителям, сказала:

— Следите за девочкой, а то ещё чего доброго и она в космос соберётся… верхом на ракете.