Кирилл АГЕЕВ (г. Москва) ЗАГЛЯНИ В БУДУЩЕЕ                      

Агеев                           

Мир цикличен, и мой аэроцикл несет меня туда, где многострадальное биополе вашего покорного слуги еще не соприкасалось с дряхлеющей действительностью, но где совсем недавно были зафиксированы энергетические вспышки моих стародавних предков.

Навигатор разряжается, но он все еще телепатирует мне координаты озерца, спрятанного в горах Дьявольского ущелья.

Второе солнце садится за горизонт, но я должен, я просто обязан добраться до заката к святым развалинам буддистского монастыря, где меня поджидает пресловутая спутниковая метка. Да это и понятно — мой прапрадед поручик Агеев проходил тут в начале прошлого века с экспедицией Николая Рериха. Они двигались в сторону китайской границы и наверняка заночевали у того самого водоема, где мне обещано какое уже по счету Новое Откровение.

  Лола, ты слышишь меня? — шепчу я в эфирный микрофон, чтобы хоть как-то скрасить последние минуты вынужденного аэропутешествия.

— Слышу, зайка,    нежно отвечает полуземная женщина, родившая мне по программе «Смешанные брачные технологии» шестерых биороботов. — Ты только береги себя ради Бога, ладно?  

Странно, что люди все еще не избавятся от дурной привычки называть старых богов в единственном числе. Я вот тоже вчера почти бессознательно выдал безобидную, казалось бы, фразу «о Господи, как я устал от этих достижений прогресса!»… За что тут же получил мощный энергоудар под селезенку.

Так нас наказывают теперь за греховные помехи в эфире и другие телепатические вольности, исходящие от нашего скверного старорежимного человеческого характера. Моему прапрадеду, однажды отправившемуся вместе с Рерихом на поиски тогда еще неизведанной Шамбалы, да так и сгинувшему где-то, такое безобразие и в страшном сне не могло присниться.

Но времена, как говорили наши глупые предки, склонные к меланхолии, не выбирают. В них живут и умирают. Вернее, жили и умирали, пока не наступила Эра Аннунаков. А количество искусственных сердец и почек под нашими ребрами здесь роли не играет.

— Лола, мое первое сердце спокойно как мамонт,  — говорю я женщине с двумя сердцами, ни одно из которых мне так и не открылось до конца за десять лет супружеской жизни. — Лучше скажи, чем заняты сейчас наши бибики.

Бибики! Так я называю наших ненаглядных биороботов, хотя у каждого из них есть свое электронное имя, персональный чип и конкретная земная задача.

— Бибикам по фигу, где сейчас их биоотец, —  весело успокаивает меня Лола. — Даже если ты растворишься в эфире навсегда, они обнаружат потерю только тогда, когда я сама им об этом сообщу.

— Что, совсем никаких человеческих чувств у наших славных малышей? 

— Не-а,  — отвечает мне Лола, наверняка переключая сейчас каналы МВТ, то есть мирового виртуального телевидения. — А что ты еще хотел от искусственных субстанций, которым предстоит размножаться исключительно бесконтактным путем! 

Лола мудра, хотя и безгранично цинична. Но в этом ее истинный, ничем и никем еще не взломанный шарм.

— Ладно, дорогая, я уже почти на месте. Вижу спутниковую отметку в километре от меня. Осталось только перелететь через зубастую скалу и увидеть прошлое собственными глазами.

— Смотри не обломайся,    говорит Лола любимую фразу своей матери Геометры. — И вообще… Я тут нашла в эфирных дебрях клевую программу — «Обратный отсчет». И вот еще что: не забудь привезти настоящего чабреца. Говорят, он там еще растет…

Я на месте. Пока ничего особенного: крохотное пресное озерцо, зажатое в каменный мешок, жалкие развалины древнего буддистского монастыря… А под ногами ржавые консервные банки, следы от костров и кондомы моих современников, туристов, кто все еще грешит контактным сексом пока их никто не видит. 

Что тут делали буддисты? Ждали, что с неба еще раз спустятся огнедышащие виманы и наконец-то укажут верный путь спасения человечества? 

Подхожу с планшетом к спутниковой метке, она верещит еще громче счетчиков радиации и клонированных динозавриков доктора Харрисона, историю которых так любят смотреть наши с Лолой бибики.

На экране текст: «Поручик Агеев Георгий Афанасьевич, православный, урожденный в городе Омске… Стал участником экспедиции Николая Рериха исключительно по материальным соображениям… В существование Шамбалы не верил, к эзотерике относился строго отрицательно… Предположительно погиб во время перестрелки с бандой кочевников хана Еркенбая… Место смерти и захоронения неизвестно… Судьбы прямых потомков можно проследить через систему «Генные коды Сибири»...

А дальше что? Какого дьявола меня сюда позвала спутниковая система навигации? За какими такими чебуреками я мчался сюда на стареньком аэроцикле? Нет уж, с меня хватит, господа! Пока Второе Солнце не зашло за этот убогий скалистый горизонт, пора мне делать отсюда ноги.

А это еще что за круговое движение воды в озерце, похожее на воронку горной речки  Быстрянки? И почему вдруг пришла в движение одна из граней скалы? Неужели я снова буду вынужден выслушивать морали очередной рептилии, возомнившей себя единственным хранителем места?

— Эй вы, уроды! Ау, параллельные миры! — окончательно сдают мои расшатанные судьбой и цивилизацией нервы. — Может, хватит играть со мной в кошки-мышки?!

Странно, но эха от моего голоса нет совсем. Что за очередная аномалия? Новый тест Вселенского Разума?

Я прыгаю на аэроцикл и уже готовлюсь сорваться с места, но вдруг прямо из-под земли передо мной появляется голограмма странного скелета с небольшой дыркой в лобной части черепа.

— Изыди! — кричу я как можно громче. И вдруг понимаю, что тело мое перестает быть моим, оно как бы наливается свинцом. Спрыгивает с аэроцикла, делает три шага вперед. 

— Это я тебя позвал сюда,  — начинает вибрировать голографический скелет, как в видеоигре моего счастливого компьютерного детства. — Позвал для того, чтобы наконец-то познакомиться с тобой и  кое-что тебе рассказать. 

— Вот как? Очень интересно. А имя у тебя есть, долбанная голограмма?

— Я так и знал, что ты для начала спросишь мое имя, — скалится череп с невозмутимым видом. — Меня зовут Илларион Нефедов. Я тот, кто убил твоего прапрадеда, Гошу Агеева. За дело убил, между прочим. Вернее, не убил, а утопил. В этом самом озере. 

— Ни фига себе вечерние новости! — не могу я сдержать в себе человеческие эмоции, за которые был неоднократно бит и увольняем со службы. —  И зачем ты это сделал, плохой человек?

— А вот и попробуй догадаться — зачем!

— Зависть? Ревность к женщине?

— Мимо!

— Классовая ненависть? Социальные комплексы?

  Дальше!

  Неужели все-таки деньги?

  Теплее… 

  Золото?

— Оно самое! — отвратительно скалится голографический скелет. —  Но не монеты, а настоящий золотой Будда. Статуя весом пять пудов чистого золота.

— Мой предок владел таким богатством? — недоверчиво кривлюсь я, пытаясь разгадать в голографическом скелете хоть какую-то суть. — Владел и допустил собственное убийство? 

— Именно! — скалится убийца из далекого прошлого. — Рерих оставил его здесь охранять статую. Вернее, нас двоих. Что было потом, тебе уже известно.

— Ну, теперь известно. А причем здесь я? Ты думаешь, мне интересны мощи моего невезучего предка? Или твоя тупая рожа с дыркой во лбу?

— А Будда что ж, совсем тебе не интересен? — еще более отвратительно скалится череп. — Пять пудов чистого золота. Или даже шесть.

Вот так поворотец! Вот так ни фига себе, как говорила моя теща Геометра.

— И где этот самый Будда, чучело ты огородное?

— Как где, в этом озере. И мощи твоего предка тут же. Но прежде, чем я тебе позволю прикоснуться к золоту, ты должен достать Гошины кости и захоронить их так, как в прошлых веках было принято у православных. Я тебе, как ты сам видишь, в этом деле помочь не могу. Разве только советом.

— Ну и дела! — говорю я голосом человека, которому предстоит сделать то, что он никогда не делал. — Ладно, гнусный убийца, твоя взяла. Я согласен. Деньги, как говорили в стародавние времена, не пахнут. Особенно золото. Только я сейчас должен мчаться домой. Приеду сюда на следующие выходные. С аквалангом и прочей техникой. Только  как я пойму, где кости именно моего предка?

— Ты их узнаешь,  — успокаивает меня скелет Иллариона Нефедова. — Они светятся. Как у всех праведников прошлого, то есть невинно убиенных. А теперь я ухожу в астрал. Встретимся через неделю на этом же месте. Я буду знать, когда ты здесь появишься. А на прощание хочу дать один ценный совет: никому не говори о том, что ты теперь знаешь. И помни: твоя мысль о внезапном богатстве уже считана многими электронными системами, а это всегда очень опасно. Там, где золото, там всегда смерть. Ты все понял, мой мальчик?

  Да пошел ты! — говорю я, а сам уже думаю о том, как вернусь домой, досмотрю с Лолой концовку программы «Обратный отсчет», поцелую на ночь наших ненаглядных бибиков. А затем снова запрусь в своем кабинете до утра, чтобы продолжить работу над научным трудом всей моей греховной земной жизни. «Загляни в будущее»    как вам такое название сверхмощной компьютерной программы? Другое дело, что мне теперь делать с наглыми мыслями о золотом Будде?

С мыслями, которые уже в эти минуты безжалостно роют в моей  черепной коробке свои заковыристые ходы, закладывают туда взрывчатку, чтобы в любой момент взорвать мой и без того воспаленный тревожными сигналами мозг.